Затерянный храм - Страница 71

— Ничего особенного.

Грант разглядывал выставленные предметы. По сравнению с элегантно украшенной керамикой в коридоре или очень реалистичными мраморными головами на первом этаже эти предметы больше походили на какие-то детские изделия. Фигуры на резных каменных пластинах не отличались друг от друга ни в общем, ни в деталях, керамические изделия были покрыты широкими неглазированными полосами краски.

Марина взяла статуэтку — это оказалась знакомая фигурка богини с разведенными в стороны руками, хотя и без тех мелких деталей, какие отличали фигурку, найденную ими в пещере на Крите.

— Это самая ценная часть коллекции Сорселя. Все в этом зале, кроме фризов, датируется периодом до первого упадка Греции.

Она вытащила один из широких плоских ящичков. На темно-синей бархатной подложке лежали шесть глиняных табличек размером с почтовую открытку, исписанных мелкими закорючками линейного письма Б. Марина провела по одной из них пальцем, чувствуя кожей нацарапанные значки. Шум в коридоре прекратился, и единственным слышимым в зале звуком был монотонный стук дождя по стеклянной крыше. Да и он звучал тише, словно дождь кончался, но, может быть, так казалось после грохота стрельбы.

— Они, наверное, ушли за подкреплением.

Грант начал шарить по ящикам, продвигаясь от ниши к нише вдоль одной из стен комнаты. Марина, идя вдоль другой стены, стала делать то же самое, но медленнее и методичнее. Не во всех шкафах были таблички. В некоторых лежали фигурки, каменные пластины или медальоны, одни предметы были цельными, другие — только во фрагментах.

— Вот.

Марина вытащила из ящика какой-то предмет и повертела его. Даже зная, что искать, она не могла не удивиться. На обороте таблички был нанесен рисунок, сделанный в том же стиле, что и тот, который привел их в пещеру на Крите. Линии с ходом времени истончились и стали едва заметны, но Марина решила, что может разглядеть очертания лодки, зигзагообразных волн и бычьих рогов.

Подошел Грант, глянул мельком и поднял голову:

— Давай-ка выбираться отсюда.

Вся комната вдруг словно завибрировала — в дверь снаружи ударил залп, хотя выстрелы казались негромкими и даже глухими, словно кто-то стучал резиновым молотком. Из чего бы эта дверь ни была сделана, она казалась достаточно прочной для того, чтобы пока выдерживать автоматный огонь.

— Они вернулись, — сказал Грант.

— И как нам теперь выбраться?

Грант вытянул «уэбли»:

— Побереги глаза.

— Что?

— Смотри вниз.

Ничего больше не говоря, Грант поднял «уэбли», словно стартовый пистолет, и сделал три выстрела в крышу. Прижав Марину к груди, он прикрыл ее своим телом, когда сверху хлынул хрустальный дождь из потоков стекла и воды. Когда стекло прекратило сыпаться, Грант посмотрел вверх. Сквозь зазубренную дыру в стеклянной крыше лил дождь.

Грант взял из угла деревянную стремянку и подставил ее под дыру. Лестница опасно качалась, когда он карабкался мимо полок все выше и выше. Но лестница оказалась коротковатой. Даже на самой высокой ступеньке, куда Грант смог подняться, ему все равно не хватало до потолка еще почти трех футов.

Вся комната вдруг подпрыгнула на несколько дюймов, когда мощный взрыв потряс здание. Предметы задрожали на полках, а с крыши отлетели еще несколько осколков стекла и упали на пол. Гранта замотало, словно на конце веревки, Марина кинулась к лестнице и вцепилась в нее, пытаясь удержать своим весом. Дверь у нее за спиной чуть не слетела с петель.

— Они пытаются ее взорвать, — прокричала Марина.

— Вижу.

Грант в отчаянии оглянулся. На полке у ближней стены он увидел изъеденный временем клинок, который, наверное, когда-то был мечом. Грант взял его, потянулся и ударил по зазубренному краю дыры, которую он проделал в стеклянной крыше.

— Берегись, — крикнул он, и вниз посыпались новые потоки стекла.

Дождь продолжал лить в дыру, заливая ему глаза. Клинок скользил в руках, а рубашка прилипла к телу. Но все же ему удалось выбить почти все стекла из свинцовых рам.

«Ну давай», — сказал себе он.

Грант отбросил меч, отпустил стремянку и прижался к стене. Потом быстро поднялся на две верхние ступеньки, качнувшись, словно акробат на канате, и прыгнул к пролому в крыше. Пальцы сомкнулись на раме и чуть не разжались в тот же миг. В раме по-прежнему оставались обломки стекол. Они впились в его ладонь, выжимая кровь; Гранту хотелось закричать от боли, и он стиснул зубы. Ощущение было такое, словно он цеплялся за зазубренный край ножа. Но вниз пути не было, а грохот за дверью становился все громче. Грант подтянулся, перевалился через край и упал на крышу, залитую водой пополам с кровью.

У него не было времени на то, чтобы прийти в себя. Он заглянул вниз, в комнату. Марина стояла у основания лестницы и казалась очень маленькой и испуганной.

— Поднимайся, — крикнул он, перекрывая шум дождя.

У нее за спиной в проем между покореженной дверью и косяком просунулось черное дуло. Раздался выстрел, но угол стрельбы оказался неудачный, и пуля попала в один из шкафов. Что-то — несомненно, древнее и очень дорогое — разлетелось на мелкие куски.

Засунув табличку за пояс, Марина вскарабкалась по качающейся лестнице. Грант снял свой ремень и свесил его в разбитое окно, чтобы кожа ремня приняла на себя укус стеклянных зубов. Сам он вытянулся вниз насколько осмелился.

Дом еще раз дрогнул, и на этот раз Грант увидел, как помятую дверь обнимают языки пламени, а потом огонь ворвался внутрь. Марина прыгнула, лестница покачнулась, пошла в сторону, опрокинулась и рухнула на саркофаг, стоявший посередине комнаты. Руки Гранта сомкнулись вокруг запястий Марины. Его порезанные ладони кровоточили, на миг он почувствовал острую боль и жуткое, леденящее душу ощущение, будто руки Марины выскальзывают из его захвата. Она вцепилась ногтями в его предплечья, и он стиснул ладони крепче. Марина перестала выскальзывать, он начал поднимать ее; она перевалилась через край крыши как раз в тот момент, когда первый из преследователей ворвался в комнату через снесенную взрывом дверь. Он еще оглядывался по сторонам, гадая, куда они делись, когда Грант всадил две пули ему в голову.