Затерянный храм - Страница 5

Снаружи опять раздались выстрелы, выбивая из пола фонтанчики пыли. В поисках двери или хотя бы дыры в стене Грант добежал до конца помещения. И ничего не обнаружил — дверь, в которую он вошел, была и единственным выходом.

«Везет, как всегда, — мрачно подумал он. — Единственная непроходная комната во всем проклятом дворце».

Последний закуток справа от него оказался пуст, и едва Грант успел забежать туда, как в дверях появился его преследователь.

На миг наступила тишина — немец ждал, пока глаза привыкнут к полумраку, а Грант, присев на корточки, прятался за стенкой. Он попытался выглянуть, но брюхатая ваза в соседнем закутке полностью заслонила ему обзор.

— Rudi, — позвал солдат. — Komme. Ich habe ihn.

Ответа не последовало.

«Это хорошо, — подумал Грант. — Да и голос звучит не очень уверенно. Немец не знает, где я, и ему самому не хочется это выяснять. Очень хорошо».

Тихо, как кошка, Грант перебрался через низкую стену и спрыгнул в другой закуток позади огромной вазы. Взведя курок револьвера, осторожно выглянул, голой рукой ощущая холодное шершавое прикосновение глины. Где же немец?

Револьвер Гранта высунулся из-за вазы, и на дуло упал луч света из дверного проема. Всего на один миг, но взвинченному парашютисту этого хватило. От выпущенной немцем очереди комната дрогнула, и от вазы полетели большие куски глины. Один ударил Гранта в кисть, и он не успел еще ничего понять, как пальцы разжались и выронили оружие. Револьвер упал на пол и добавил шуму в комнате, выстрелив от удара.

Грант, пригнувшись, нырнул обратно за вазу. Слава Иисусу, что минойцы сделали ее такой прочной — от пуль она потрескалась, но не развалилась. Тем временем выстрел из «уэбли», кажется, заставил немца задуматься. Он перестал стрелять, может быть дожидаясь, когда подойдет его товарищ. Глядя из-за вазы, Грант видел пару блестящих черных сапог справа от двери.

Теперь Грант знал, где немец, но ничего не мог сделать. «Уэбли» лежал на песчаном полу настолько близко, что можно протянуть руку и достать его, и все же достаточно далеко, чтобы погибнуть, если попытаться это сделать. В сапоге у Гранта был нож, но ему никак не удастся подобраться достаточно близко к врагу, чтобы воспользоваться этим ножом. Значит, остается…

Грант посмотрел на две ручные гранаты, заткнутые за пояс. И вспомнил беднягу археолога — какой ужас отразился на его лице, когда Грант взял эти гранаты у убитого немца.

— Прости, старина, — прошептал Грант.

Он отвинтил колпачок на ручке гранаты, нащупал шнур внутри и дернул.

«Один… два…»

Он встал, замахнулся и бросил гранату в дальний конец комнаты.

«Три…»

Вращаясь, она пролетела по воздуху и скрылась из виду.

«Четыре…»

Звук удара о край вазы рядом с солдатом, глухой стук — это граната провалилась внутрь.

«Пять…»

Ваза взорвалась, и туча глиняных осколков окутала немца. Грант больше не медлил. Он прыгнул в проход, схватил револьвер, присел и выстрелил подряд три раза, еще не закончив группироваться. Последние два выстрела были уже лишние. Парашютист упал на пол, окруженный мелкой крошкой взорванной вазы. Его лицо превратилось в кровавое месиво, а из маленькой дырочки на груди слева, под значком с изображением орла, тонкой струйкой бежала кровь. Немец не двигался.

Грант глянул на кучу глины и пыли, в которой никак нельзя было узнать памятник материальной культуры.

«Ну, теперь археологам будет что собирать», — подумал он.

И в этот момент услышал выстрел.

Джон Пембертон был в ужасе. Такого ужаса он не ощущал с самого Пашендейля, к тому же тогда, несмотря на все страхи, рядом с ним были товарищи. А сейчас он оказался один. Где-то поблизости, может быть из-за стены, раздалась бешеная автоматная очередь, потом, после паузы, — глухой рокочущий взрыв, от которого дворец, кажется, дрогнул до самого основания. Неужели вернулись бомбардировщики? В каменном колодце лестницы метались обрывки эха, вызванного взрывом, и Пембертон не расслышал ни осторожных шагов вниз по лестнице, ни выстрелов.

Первая пуля ударила Пембертона в плечо, развернув его так резко, что вторая пролетела мимо. Зато третья попала в цель — она пробила ему лопатку и вылетела из груди. Пембертон повалился вперед, а потом перекатился на спину. Перед глазами клубился темный туман. Слабеющим взором он разглядел у подножия лестницы рычащее чудовище, которое шагнуло к нему. В странных перекрещивающихся тенях Пембертону почудилось, что над мягким шлемом появились рога.

Даже умирая, Пембертон думал об одном. Тетрадь. Он потянулся к рюкзаку и не нашел его. Он выронил рюкзак, когда был ранен первой пулей. Прищурившись, чтобы лучше видеть в кровавом тумане, он увидел, что рюкзак лежит у колонны. Пембертон повернулся на бок и вытянул руку.

На его ладонь опустился тяжелый ботинок. Археолог почти не почувствовал боли, но тошнотворный звук ломающихся пальцев заставил его вскрикнуть. А монстр рассмеялся, потешаясь над его мучениями.

— Wünschst du dieses?

Голос звучал хрипло и неразборчиво, с грубой бычьей насмешкой. Держа Пембертона под прицелом автомата, монстр нагнулся и поднял рюкзак, держа его так, чтобы Пембертону было не дотянуться. Археолог сделал рывок, но не достал. Легкие разрывались от боли, на каждый вдох уходило непозволительно много сил, а вокруг растекалась лужа крови. Монстр расстегнул рюкзак и шарил внутри — он вытащил фонарик, перочинный нож, две плитки шоколада и наконец тетрадь.

Пембертон застонал от отчаяния. Монстр рассмеялся жутким хрипящим смехом, который перешел в неразборчивое шуршание — он листал страницы.